Автор: Йолька
Бета: Arasi
Фандом: Mission Impossible
Категория: cлэш
Пейринг: Итан Хант/ Уильям Брандт
Жанр: приключение, романс, юмор
Рейтинг: R
Саммари: Если очень хочется сказки, сделай её сам))
Предупреждение: мат местами.
Дисклаймер: ни на что не претендую, в том числе и на оригинальность
Размещение: свободное, с шапкой. Только ссылкой киньтесь, пожалуйста: авторы - звери до фидбэка охочие))
От автора: Фик написан в подарок для Arasi, настоятельно рекомендую перед прочтением посмотреть её клипы "MI: Resistance" и "MI: Legaсy", если вы их ещё не видели: фик во многом к ним отсылает.
Солнце, спасибо тебе за твои чудесные клипы - если бы ни они, не было для меня ни этого фандома, ни пейринга и фика этого уж точно бы не было! - за терпение, дельные замечания и правку. Спасибо С., Б. и Э. - за то, что выслушивали мою околесицу в процессе и подарили несколько годных идеек. И Алэй Лан, софандомец мой дорогой, твой пример не позволил мне слить середину, а мысль о том, что мы тебя заинтриговали - плюнуть на фик.
Mission Impossible: Attraction.
Погоня была в самом разгареПогоня была в самом разгаре: Брандт упоённо лавировал на позаимствованном у какого-то весьма мрачного типа Кавасаки; ёрзающий сзади Хант столь же упоённо отстреливался от преследователей, рискуя в любой момент свалиться. За ними гналось машин пять – Уилл оглянулся – нет, семь, причём три из них полицейские. Плохо.
- И почему копам так не нравится стрельба в центре города?
Автор этого полного бредовой радости возгласа, разумеется, Хант. Который, судя по вспыхнувшему сзади факелу и громкому взрыву, только что попал аккурат в бензобак. Кожанку Уилла царапает шальная пуля, он резко уходит в малоприметный проулок и пытается прикинуть, сколько ещё мотаться по городу, чтобы сбросить кортеж из одураченных наркодилеров и не вовремя проявившей рвение полиции и наконец-то уйти на хайвэй.
Пока всё складывается почти оптимальным образом. Складывалось. Потому что Итан вдруг охает, и шестым чувством Брандт понимает: оружия у того больше нет – уловить лязг металла об асфальт в царящей кругом какофонии из отчаянных бибиканий, хлопков выстрелов и визга тормозов не позволяет даже тренированный слух.
- Ранен? – обеспокоенно бросает Брандт. Чёрт, как же не вовремя, без огневой поддержки шансы легко уйти стремительно падают. И не дожидаясь ответа, так же отрывисто добавляет: - Мой возьми.
- Хуже, - ответ напарника звучит сдавленно, будто через силу. Правая рука Ханта тянется к кобуре на поясе Брандта… и вместо этого змеёй обвивается вокруг талии. Хант резко подается вперёд, Уилл вздрагивает, ощущая затылком опасно потяжелевшее дыхание, и едва не дёргает рулём.
Только. Не. Это.
- Блядь! – ёмко констатирует вслух.
Хант безрадостно шипит, соглашаясь. И прижимается ещё теснее. Уилл понятия не имеет, сколько у них осталось времени. По самым пессимистичным прогнозам не больше десяти минут. Он закусывает нижнюю губу и до упора втапливает педаль газа. Кавасаки обиженно взрыкивает и обдаёт запахом палёной резины. Девять минут. Они несутся с какой-то запредельной скоростью, на спидометр Брандт не смотрит, прекрасно понимая, что, отвлекись он от дороги хоть на мгновение, авария неизбежна. И шансы выжить в этом случае нулевые, на них ведь даже шлемов нет. Мелькает мысль, что, может быть, это и не самый плохой вариант, но додумать её некогда. Итан уже даже не вжался в него, а чуть ли не врос, рискуя раздробить рёбра в крошку.
- Полегче, разобьёмся же нахуй - орёт Уилл, имея в виду то ли слишком крепкое объятие, то ли вознамерившиеся нырнуть под куртку ладони. В ответ Хант безропотно убирает руки, плотно сжимая их в кулаки, и уже за одно это Брандт ему благодарен. Но Итан рычит сквозь стиснутые зубы и всё же вытаскивает пистолет. Выстрелы родной беретты звучат в ушах райской музыкой, а размышления, способен ли сам Уилл на подобный самоконтроль, могут и подождать.
Шесть минут. Уилл снова бросает взгляд назад – на хвосте осталось всего трое: двоих вынес Итан, остальные справились сами. Прорвёмся, довольно хмыкает он и ныряет под едва вспыхнувший красный сигнал светофора. Вдогонку летит скрежет тормозов и лязг столкнувшихся машин - кто-то рискнул повторить манёвр, но определённо неудачно. Петляя, они пролетают ещё несколько кварталов, когда Брандт наконец решает притормозить.
И тут его резко хватают за плечо и разворачивают. Итана потряхивает, на потном виске отчётливо вздулась вена, но говорит он предельно ровно и даже улыбается, скотина:
- Гони на Кингстон Авеню. Или ты хочешь прямо здесь?
Брандт не хочет прямо здесь. Он вообще не хочет, но события последних дней убедительно показали: от него тут мало что зависит. Поэтому он молча кивает, со злости стартуя резче, чем стоило, подтормаживает, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и чуть не попадая под рейсовый автобус, и снова выжимает газ до отказа. С одной лишь мыслью – успеть.
Эта херня длилась уже вторую неделю. Сперва были только фразочки и взгляды, такие внезапные и не уместные, что, казались вставленными из какой-то другой реальности. Вот идёт спокойное – насколько вообще это возможно в их странной группе из улыбчивого выпендрёжника, бабы-терминатора, IT-психа и адреналинового мазохиста – обсуждение операции. Брандт что-то наспех подправляет на блок-схеме объекта и тут перехватывает затуманившийся взгляд, прилипший к его заднице. Всего несколько мгновений – и перед ним вновь безупречный суперагент Хант, который, ко всему прочему, крайне недоволен по-рыбьи выразительными глазами напарника. Или вполне обычные, дежурные прикосновения вдруг приправляются таким движением бровей и поворотом головы, что становятся почти непристойными. Или во время тренировки на тросах Хант, даже в свои сорок с хвостиком способный заставить завидовать любого ужа не то, что агента Уильяма Брандта, материт его почём зря и требует тщательнее прорабатывать растяжку. А потом вдруг подмигивает и ухмыляется: пригодится.
Примеров накопилось достаточно. Брандт уже было решил, что чувство юмора у Итана мутировало и шутки у него теперь такие. Он почти перестал обращать внимание, как вдруг во время их любимого спонтанного спарринга сам схватил того за грудки, со всей дури клеймя ладонь пуговицами рубашки, притянул к себе и впился в губы неистовым поцелуем. Именно впился, и именно неистовым. Итан полузадушенно охнул, а потом со стоном толкнулся языком. Требовательно, настойчиво и очень по-хантовски. И когда они, спустя странно-долгие шестнадцать секунд – Брандт считал – отлипли, нет, отскочили друг от друга определить, на чьём лице застыл больший шок, было невозможно.
Как и то, у кого сильнее стояло.
Две минуты. Он тормозит у подъезда и моментально спрыгивает с мотоцикла, стараясь оказаться как можно дальше от Итана. Тот опаляет его совершенно безумным взглядом, и это похоже на рождение сверхновой, гибель галактики и термодинамическую смерть вселенной разом. Сейчас Уилл готов вспоминать что угодно – астрономию, физику, хоть сказки Матушки Гусыни – чтобы не вестись. Память ещё отчаянно цепляется за что-то реальное, когда Итан бесцеремонно хватает его за руку и чуть ли не волоком тащит за собой. В лифт они буквально вваливаются, Брандт на ощупь нажимает кнопку пятнадцатого этажа – он надеется, что пятнадцатого, потому что Хант прижимается к нему всем телом и отчаянно шепчет:
- Отлепись от меня, живо!
Брандт бы и рад – он с силой упирается в накачанные плечи, пытаясь оттолкнуть, но собственное тело, оказывается, не слушается не только Итана: руки обмякают и почему-то уже не отталкивают, а обнимают в ответ. Словно какой-то сумасшедший кукловод возомнил Уилла своей марионеткой и теперь развлекается, дёргая за ниточки, раз – и колено уверенно скользит между приглашающе расставленных ног, а ладони жадно проходятся по взмокшей спине.
Мелодичный перезвон, сообщающий о прибытии на нужный этаж, звучит подобно выстрелу. Это немного отрезвляет, и из кабины они выходят, тяжело дыша, но без происшествий. Итан возится с ключом, Брандт ждёт, вцепившись в подкладку карманов. Происходящее кажется откровенно глупым, но они не спеша заходят, Уилл закрывает за собой дверь и тут же резко разворачивается, чтобы встретиться с таким же напряжённым взглядом замершего в пяти шагах Итана. Две кобры перед броском, чтоб их! Повисшую тишину впору дробить на куски, вешать на шею и идти топиться, она нервно холодит кончики пальцев, когда в голове срабатывает таймер – ноль.
И ничего.
Совсем.
Пожалуй, в такой момент разочарование не самое уместное чувство.
- Кажется, отпустило, - устало замечает Итан, мгновенно расслабляясь и запуская пятерню в волосы. Он шагает к креслу, стоящему возле дизайнерского столика – любитель хай-тека Бенджи притащил, – и одним плавным движением сползает в гостеприимное текстильное нутро. А Уилл вспоминает, как дышать – с самого захода в комнату он этого не делал – и медленно направляется к окну, боковым зрением непрерывно отслеживая Ханта. Как потенциального противника. Или мишень. Тот полулежит, откинув голову на спинку и прикрыв глаза. Брандту до боли знакома эта тщательно скрываемая помесь неловкости, злости и глухого раздражения. Потому что в прошлый раз он ощущал то же самое.
Тогда отряду Миссия невыполнима поручили захватить одного зарвавшегося торговца оружием. Операцию требовалось провести в крайне сжатые сроки, чем их и обрадовала назначенная куратором Картер, когда, взмыленные, они с Итаном вернулись с очередного задания.
- Заходите в клуб по очереди, Итан, ты первый, нужно будет всё разведать: план здания известен лишь приблизительно. Уильям, заходишь через десять минут, садишься у барной стойки и наблюдаешь за объектами. Учтите, там стоят навороченные глушилки, наш сигнал сквозь них не пробьётся. Связи друг с другом у вас, скорее всего, тоже не будет. Звонок на мобильный – только в экстренном случае, постарайтесь его не допускать, – Картер предельно собрана и говорит отрывистыми фразами. Волнуется, нечасто ей выпадает роль организатора.
– Итан, вступаешь в контакт с “мальчиком” жертвы, Уоллесом, незаметно вкалываешь ему апоморфин. Уильям, ждёшь его в уборной, вводишь антидот и снотворное, оставляешь в крайней кабинке. Возвращаешься к Хоккинсу под видом бойфренда, развлекаешь его – в это время Итан выносит тело – после чего выводишь объект через чёрный ход. Важно, чтобы видели, как вы уходите вместе и добровольно, чем позже их хватятся, тем лучше. Расчётное время на операцию – 40 минут. Я буду ждать в машине в двух кварталах, прибуду на точку по вашему сигналу. Грузим оба тела в фургон и сваливаем. Вопросы?
- И как я, по-твоему, должен добровольно увести его через чёрный ход? – насмешливо фыркает Уилл. На подготовку к миссии им отвели меньше суток, а это чертовски мало. Особенно если учесть, что половину из них они с Хантом ловили террориста в Висконсине.
- Предложи ему отсосать в подворотне. Это так романтично, он не откажется.
- Признайся, Картер, ты мне мстишь.
- И не думала, - отмахивается она,– Я бы поставила Итана, его навыки обольщения вызывают у меня большее доверие, но по комплекции ты подходишь лучше.
Уилл вполголоса интересуется, уж не кусал ли её один всем известный суперагент, Бенджи давится смехом, пытаясь сдержаться, Итан невозмутимо нацепляет очки и начинает клеить аккуратные усики. До выхода остаётся чуть больше двадцати минут – Брандт бросает взгляд на часы, проверяя внутренний хронометр. Идут последние приготовления: Данн раздаёт наушники, почти бесполезные в этой миссии, Джейн проверяет снаряжение. Хант, застегнув последнюю пуговицу на пиджаке-перевёртыше, галантно протягивает Уиллу руку. С тем, что он идёт “девочкой”, Брандту пришлось смириться – слишком заманчивой была возможность протащить необходимую экипировку в прилагающейся к образу дизайнерской сумке. Но это нисколько не отменяло желания от души врезать по ухмыляющейся носатой физиономии.
Конечно же, всё идёт не по плану, когда у них бывало иначе. Вопреки заверениям Картер, на входе Брандта обыскивают, и можно только порадоваться, что ничего криминального при нём нет: мобильник, два презерватива (в одной из упаковок спрятана накладка для изменения голоса, Данн постарался), зажигалка, авторучка (на самом деле шприцы с препаратами), да баночка Тик-Така. В косметичку старательный блюститель порядка, к счастью, не лезет, иначе его неприятно удивили бы лежащие там силиконовая маска и парик.
Миновав фэйс-контроль, Уилл устраивается на высоком табурете и подзывает бармена. Сейчас бы отлично пошёл джин и лучше не разбавленный, но приходится работать на образ и заказывать Голубую Лагуну. Потягивая приторный коктейль, он обводит зал скучающим взглядом. Объектов не видно, Итана тоже. Время идёт, пару раз к нему подсаживаются познакомиться, и Брандт уже начинает нервничать, когда из-за одной из ширм, скрывающих уютные ниши-кабинеты, показывается переодетый в униформу Хант. Он ловит взгляд Уилла, одними губами артикулирует «Всё ОК» и сворачивает в сторону подсобных помещений. А через несколько минут из соседней ниши вылетает изрядно взбледнувший Уоллес и быстро направляется к уборной. Уилл отставляет свой бокал и идёт следом.
Бедняге настолько плохо, что ввести ему всё необходимое не составляет никакого труда. Брандт спешно переодевается, пару раз заезжает локтём по двери не слишком просторной кабинки и шипит от боли. Пиджак Уоллеса ему великоват, а брюки, наоборот, узки, но это терпимо.
- Прибери там, - выходя, он мимоходом всовывает в ладонь ожидающему у двери Ханту десятидолларовую бумажку. Тот качает головой: «Пятнадцать», - после чего деловито скрывается в уборной, и Брандт абсолютно не уверен, что Итан расслышал брошенное вслед злое «Обойдёшься!».
Пятнадцать минут, охренеть просто! Уилл лавирует в толпе веселящихся гомиков, пытаясь придумать, как, имея за душой короткую видеозапись и три странички досье чёртова Джима Уоллеса, водить за нос объект лишних пять минут и не проколоться. Он-то рассчитывал только искать этого борова половину отведённого времени, но в сложившихся обстоятельствах это будет более чем странно.
Одутловатое, с бесцветно-рыжими бровями лицо Оливера Хоккинса оказывается перед ним слишком быстро. Настолько, что он к этому совершенно не готов, и простой вопрос “Джимми, где ты был? Что случилось?” практически застаёт его врасплох.
- Мне плооохо, уйдём отсюда, - капризно тянет Брандт в ответ пухлыми губами лапушки Джимми. В том, что сейчас он выглядит, по меньшей мере, мило, сомнений нет, остаётся только надеяться, что красавчик и раньше выкидывал нечто подобное. Уиллу везёт – Хоккинс с виноватым выражением лица приобнимает его за талию и начинает оправдываться:
- Извини, малыш, сейчас никак нельзя. Должны подойти нужные люди, бизнес, - он разочарованно вздыхает, взглянув на свой позолоченный Брегет: – Ну, потерпи часик, зая.
Уилл внутренне хмыкает: “малыш” и “зая” выше похожего на тыкву Хоккинса минимум на голову и шире в плечах раза в полтора, но тут в самое ухо, на грани слышимости шепчут:
- Ты что-то заметил? Есть подозрения?
Блядь, то есть эта накаченная стероидами секс-машина ещё и охранник! Будь здесь Картер с Данном, Брандт, не задумываясь, придушил бы их за такую отменную подготовку операции. Почему от них скрыли, что нужно просто аккуратно сорвать встречу и вся спешка именно от этого, интересует его в гораздо меньшей степени.
Он берёт себя в руки и покладисто кивает Хоккинсу, а потом наклоняется и невесомо целует рыхлую щёку:
- Меня пытались вывести из строя. Тебе лучше принять вот это, - два белых драже незаметно исчезают в бокале скотча. - Веди себя непринуждённо.
Мужчина благодарно похлопывает его по плечу и делает большой глоток. Умница, мистер Оливер Хоккинс, вы чрезвычайно облегчили жизнь специальному агенту Уильяму Брандту: через минуту вы будете пьяны до беспамятства, а ещё через семь уютно устроитесь в персональном мусоровозе.
Действие препаратов не заставляет себя долго ждать – взгляд объекта плывёт, речь теряет чёткость, и Хоккинс всей своей немаленькой тушей наваливается на своего любовника-телохранителя. Или телохранителя-любовника, Брандту абсолютно не хочется вникать в тонкости их взаимоотношений, он с трудом тащит пьяного “босса” в сторону чёрного хода, раздражённо выговаривая ему: «Ну, давай же, дорогуша!». Хоккинс упирается, пытается дурным голосом исполнить Марсельезу и совершенно не желает сотрудничать. На встречу попадается кто-то из обслуги, но Уилл резко пресекает любые распросы весомым:
- Посторонись, перебрал человек! - и подталкивает незадачливого воротилу к двери. Тот вываливается на улицу, где тут же получает по голове от Итана и оседает на землю тучным кулем.
- Ты долго, - ослепительно улыбается Хант Уиллу, когда они вдвоём волочат тело к бакам, – я уже соскучился.
Он собирается ответить что-то достойное, но звук приоткрывающейся двери нарушает все планы. Одним быстрым движением Брандт толкает Итана к стене – тот понимает без слов и распластывается по ней тенью, а высунувшийся в подворотню парнишка-официант довольствуется лишь комичным зрелищем: в неверном свете фонарей светловолосый детина безуспешно пытается поднять с земли своего пьяного спутника
- Эй, может, помочь? - звонко интересуется он. Заботливый какой, явно подзаработать решил
- Брысь, сам справлюсь, - приказывает Брандт, и паренёк покладисто исчезает.
- Грозный, - уважительно тянет подошедший Итан, и Уилл абсолютно уверен: тот факт, что они едва не попались, его развлекает.
- Снимай куртку, - зло командует он в ответ. – Нашивки слишком заметные, ни к чему внимание привлекать.
Хант кивает и принимается стаскивать униформу работника клуба. Уилл зачем-то помогает ему выпутаться из рукава, времени у них почти не остаётся… А следующее, что он адекватно воспринимает, это обеспокоенный голос Картер в наушнике:
- Вергилий, Овидий, у вас всё в порядке? Эй, парни, как слышно?
У них, блядь, не всё в порядке! Потому что Хант сдёргивает с него маску, а потом вцепляется в узел галстука с таким напором, что колени подгибаются. Сам Уилл полубезумно тянет рубашку Итана вверх, рискуя порвать ткань, и единственное, что его сейчас беспокоит, это запредельное количество маленьких белых пуговиц, никак не желающих поддаваться. Он натыкается на растерянный взгляд неестественно чёрных глаз и тут же отстраняется, выпуская полы из рук.
- Отлично слышим, Сафо, - докладывает Итан севшим голосом, поспешно начиная приводить одежду в порядок. Брандту отчаянно хочется побиться головой о стену, чтобы вышибить оттуда дикое, неуместное “Как же ты не во время!”. – Сонеты написаны, повторяю, сонеты написаны. Ждём.
- Почему, чёрт побери, вы на связь не выходите? Две минуты отставания от плана!
- Мы переодевались, - Хант запихивает куртку, а затем и маску Уоллеса в контейнер с самим Уоллесом, пока Брандт разгружает второй контейнер для Хоккинса.
- Какое переодевались!? – обычно сдержанная Джейн почти переходит на визг. – Вы, идиоты, на точку живо!!!
Она продолжает орать, когда они грузят тела в машину, она возмущённо выговаривает их по дороге к месту сбора, Брандт слушает вполуха, уставившись на мелькающие за окном огни, когда наваливается понимание: там, в подворотне, у них ещё был шанс поговорить, а теперь его решимость тает с каждой минутой. Потому что напротив, также нахохлившись и с нечитаемым лицом, сидит Итан, и гораздо проще списать всё на клуб с его идиотскими коктейлями, в которые, определённо, что-то добавляют.
Тянуть дальше просто преступно. И вдоволь налюбовавшись панорамой копошащегося Нью-Йорка, Брандт подходит к свободному креслу и усаживается напротив. Между ними стол, непроизвольно отпечатывается в сознании, и то, что он продолжает отслеживать подобные мелочи, уже откровенно бесит.
- Нам надо поговорить,- с нажимом сообщает он задранному вверх подбородку.
Хант реагирует мгновенно – вскидывается, и вот он, уже полностью собранный, будто и не было этой короткой передышки, сидит, пристроив локти на разведённые колени и максимально подавшись вперёд.
- Вытащи наушник. И выключи: сигнал пропал, кажется, уже на выезде из Манхеттена, но лучше не рисковать, - сухо командует он, после чего извлекает из уха свой и, предварительно дезактивировав, бросает на столик. Брандт следует его примеру, бежевый шарик неловко катится по блестящей поверхности и падает вниз, и Уилл зачем-то провожает его взглядом.
- Не наркотики, я проверял кровь после клуба. Длительное воздержание тоже отметаем, твоему самоконтролю я доверяю абсолютно, как и своему. Звуковое воздействие? - Итан едва заметным движением головы указывает на наушник, и глаза Брандта неверяще распахиваются: если это правда, то замешаны свои и это полный пиздец. Похоже, его потрясение слишком заметно, потому что Хант раздражённо добавляет: – Предложи что-нибудь более разумное, кто из нас, в конце концов, аналитик.
Звучит настолько горько, что Уилл даже не реагирует на дежурную шутку. Он прячет лицо в ладонях и принимается энергично растирать виски: нет, этого не может быть… чёрт… должно же быть другое объяснение! Думай же, думай.
- Нужно выяснить, кто за этим стоит, - наконец произносит он. – А для этого нам необходимо контролировать это чёртово влечение. Таблетки какие-нибудь? – Брандт начинает перебирать почти наугад: – Солдаты вот бром принимают…
- Мы не можем постоянно ходить под успокоительным, проще сразу подать в отставку. Я без работы не выживу, пробовал, - мрачно добавляет Итан. Брандт согласно кивает – тоже пробовал, и тоже не вышло. Хуже всего то что, как бы он ни возмущался после каждой миссии, ему действительно нравится работать с Хантом. Да какое там нравится – он лучший напарник за всю его карьеру агента. Практически идеальный. И терять его не хочется.
- Может, стоит обратиться к психиатру? Есть же хорошие специалисты…
- Отлично, - перебивает Хант, и он, пожалуй, первый, кому удаётся настолько наполнить сарказмом простое скрещивание рук на груди, - и что ты ему скажешь? Доктор, у меня проблемы: я периодически ни с того, ни с сего хочу своего коллегу так, что яйца сводит? Да, в остальное время мы с ним спокойно работаем. Нет, док, я нормальный!
Последнюю фразу он издевательски выплёвывает Уиллу в лицо
- А что ты предлагаешь? – взвивается тот в ответ.
- Не знаю. Остынь.
Они вновь погружаются в молчание. Итан в пол-оборота смотрит окно, будто решение может прийти оттуда. Уилл нервно барабанит пальцами по колену. Момент, когда его движения становятся не вполне его, он позорно упускает. Внизу живота готов разлиться опасный холодок паники, который Брандт с раздражением гасит: ни к чему это сейчас, как абсолютно бесполезна и услужливо подкинутая памятью последовательность: сразу за моторикой откажет мимика, а уж потом, под занавес, капитулирует сознание.
Язык против воли проходится по мгновенно пересохшим губам, и так же против воли приходит понимание: вставать и уходить, хлопнув дверью, уже поздно. Надо, просто жизненно необходимо отвести глаза, но взгляд, как приговорённый, цепляется за побелевшие костяшки вдавленных в подлокотники пальцев, за ходящий ходуном кадык и закушенную губу – не оторвать. А в следующее мгновение Итан вскакивает спущенной пружиной, и чёртов столик летит в сторону, отброшенный сильной рукой. Тёмное стекло столешницы расцветает трещинами, Данн их точно убьёт – и это последняя связная мысль: его тут же решительно дёргают на себя, они валятся на ковёр, и жар прижимающегося сверху тела выплавляет последние остатки мозгов.
Дальнейшее он помнит урывками. Где-то на краю сознания ещё трепыхается мысль о необходимости бороться, сбросить морок, но Уилл тонет, запутывается, вязнет, как муха – в жадных прикосновениях, в рваных выдохах, в сбивчивом шёпоте, в правильной неправильности происходящего - и всё становится просто неважно. Остаются только изучающие пальцы – с бровей на скулы, нежно-нежно, почти невесомо, сильные ладони, властно проходящиеся по бокам, срывая нервный смешок, и грохочущий набат чужого пульса. И этого оказывается чересчур, чтобы хоть как-то сдержать стон, Уилл подаётся вперёд, лезет под свитер, выгибается, прижимаясь теснее, и всё-таки сорвано стонет куда-то в ключицу. А Итан соскальзывает вниз – плавно, ужасающе медленно, целую вечность – ласково, но непреклонно разводит в сторону ноги, и совершенно не выходит стесняться, потому что горячо, до невозможности хорошо, потому что язык дразняще скользит от колена вверх – ну же! – и коварно уходит в сторону. Уилл предостерегающе рыкает, получая в ответ лишь довольное фырканье, мазнувшее по коже полупоцелуем, и вот от этого у него окончательно сносит крышу.
Всё заканчивается слишком ярко, слишком остро и до обидного быстро. Через край сорванного дыхания, затопляющей тело истомы и удивительной лёгкости. И можно ещё пару минут полежать, лениво прикрыв глаза и наслаждаясь звенящей пустотой в голове, а потом на её место хлынет неловкость, и они примутся аккуратно собирать разбросанные по полу вещи, старательно избегая друг друга. И это будет глупо.
Нет, не глупо – просто конец.
Всему.
Вот только Итану, кажется, глубоко плевать на все каноны – он выжидающе смотрит прямо в глаза и даже не думает отворачиваться. А Уиллу до дрожи – даже сильнее, чем узнать, где и когда Хант научился всему этому – хочется разорвать зрительный контакт и начать одеваться, но это будет слишком похоже на бегство, а пасовать он не привык. Не покидает ощущение, что надо что-то сказать, но на ум никак не приходит, что именно. «Я в порядке»? «Мне понравилось»? «Я по-прежнему хочу с тобой работать»? Не то, не то, не то. А Хант продолжает смотреть и, кажется, это будет тянуться вечно, и даже уже не важно, что это и за что оно им, потому что острее, вот-вот обрежешься, стоит вопрос, что же теперь с этим делать.
И Уилл просто смотрит, молча и, кажется, даже не мигая. А потом на лице Итана неожиданно расцветает улыбка – блёклый отголосок той лёгкой и бесшабашной, фирменной – но Брандт готов поклясться, абсолютно искренняя, без всяких ниточек.
И он улыбается в ответ, чуть неловко, но так же искренне.
Без ниточек. Сам.
***
Есть!
Она довольно откинулась на спинку вращающегося кресла. Срочно поговорить с кем-нибудь, кроме этих двух упрямых идиотов, но от компьютера уже откровенно тошнило. Беглый взгляд на циферблат брошенных рядом с клавиатурой часов подарил бесценную информацию – пять, вот только пять чего именно царящая за окном серая хмарь не прояснила. О себе тут же напомнили глаза, измученные бесконечными наложениями, переходами, масками, источниками света и прочими тонкостями, без которых кадр просто “сыпался”; потом подключились уставшие от долгой неподвижности спина и шея. До кучи скрутило желудок, потому что последний раз она ела… короче, когда-то ела.
Кстати, о еде, в холодильнике должно было что-то остаться. И чай, просто жизненно необходим чай. Она, замешкавшись – ноги тоже затекли - выбралась из кресла и побрела на кухню.
А на экране так и остался стоп-кадр – двое смотрят друг на друга и улыбаются.